Мне показалось, или за мной действительно кто-то следит? Я уже который раз оглядывалась на темнеющий переулок, чтобы увидеть мнимого преследователя, но все безрезультатно. Сколько бы взоров ни кидала я на дорогу, она оставалась одинокой. Лишь следы моих грязных лап были яркими пятнами во всей этой серости. Я посмотрела на свои когти и увидела, что моя белая шерсть стала коричневой, грязно-коричневой аж до самых локтей. В следующий раз надо будет внимательней оббегать ямы.
Тяжело вздохнув, я опустила голову и поплелась в сторону чего-то. Закрытые глаза отдыхали, а мой мозг пульсировал от недавней резкой нагрузки. Я готова была поклясться, что за мной точно кто-то гнала. Эти звуки шагов, хрипы. Данон, да ты сумасшедшая. Я остановилась около лужи, чтобы отдышаться, а заодно и хоть как-нибудь помыть лапы. Наклонившись к воде, я принюхалась. Наконец-то мне попалась нормальная, а не грязная и затхлая. Полакав из нее немного, я легла животом на лужу и стала ерзать, как люди на унитазе. Когда грязь стала вымываться, на моей морде засияла прежняя улыбка, которая исчезла с возникновением выдуманного кобеля. Тяжесть на лапах тут же прошла, а тело наполнилось новой силой. Я резко встала и отряхнулась, но не до конца, чтобы немного воды осталось на шерсти и чтобы капельки приятно скользили по ней вниз. Облизнув мокрые губы, я продолжила свой путь дальше, забыв обо всем, что мучило пару секунд назад. Легкая походка и слегка покачивающий кольцом над спиной хвост, довольная лыба и чуть прикрытые глаза. Я была счастлива. Наверное. Я слишком давно не видела некоторых важных мне собак, боялась, что с ними что-то случилось. Раньше за собой такого не замечала. Чтобы Данон волновалась не за свой зад? Хм, странно, странно. Хотя все меняются со временем, я не исключение. В моем характере появилась некая нотка лени и меланхоличности, которые раньше редко проявлялись. Я стала спокойной и неторопливой, а не так, как раньше. Однако спорить и троллить собеседников все равно очень люблю.
Что это? Мне снова послышалось? Я резко остановилась, решив, что лучше встретится со страхом в морду, нежели постоянно избегать его. Я уставилась на дорогу, которая следовала за мной кирпичной кладкой. Вдох, выдох. Никакого чужого запаха, никакого движения или шороха. Может, я действительно схожу с ума. Но, блин, это чувство на сердце, когда знаешь, что сейчас произойдет нечто ужасное. Я только содрогнулась от этой мысли, как перед моими глазами раскрылась огромная пасть. Незамедлительный рывок, бешеная скачка. Я не понимала, что происходит, просто неслась вперед, пытаясь оторваться от преследователя. Воздуха не хватало, а лапы начинала уставать уже через несколько минут. Надо было срочно что-то придумать. Я стала рыскать глазами на бегу какое-нибудь укрытие, но напоролась лишь на заброшенный подъезд. Плюнув на все, я ворвалась в дверь и побежала вперед. Темнота сковала мое зрение в свои мрачные объятия, и я остановилась, чтобы перевести дыхание. Грудная клетка ходила ходуном туда-сюда, а глаза уставились в одну точку, округлившись от страха. Что это было? Видение? Галлюцинации? Сон? Я взвыла от досады, которая одолела меня из-за непонимания происходящего, и лишь потом заметила какое-то пятно перед собой. Когда же я отошла, наконец, от аффекта, то пискнула, затыкая сама себе рот. Передо мной лежал кобель внушительных размеров и мирно спал. Ну, как мирно. Вряд ли такая махина может вообще что-то миролюбиво делать. Я открыла пасть в немом ужасе, в который раз наругав себя за безрассудное поведение, и стала мелкими шагами отходить назад, к выходу. Главное сейчас - остаться незаметной. Хотя вряд ли мой бешеный топот мог быть беззвучным.

Я медленно отползала назад, когда услышала какой-то шорох. Сердце замерло вместе с моим телом, а глаза стали испуганно бегать по темноте и искать источник моего беспокойства. Движение со стороны лестницы становилось все отчетливей, а вместе с ним и стук моего сердца. Я глубоко вдохнула, задержав воздух в легких, чтобы меня не заметили. Хотя это было и глупо. Белое пятно среди этого мрака было видно даже издалека. Смирившись со своей участью, я поникла, опустив голову вниз. Открыв незнакомцу свою холку, тем самым показывая полное подчинение, я чуть задрожала, представив, что со мной могут сейчас сделать. Но все мои иллюзии рухнули в тот самый момент, когда я увидела кобеля. Сердце замерло во второй раз, только теперь от непонятного разлившегося тепла в животе. Я уставила на незнакомца, а внутри что-то тоскливо завыло волком. Смешение чувств не давало покоя. Меня разрывало на части от того, что я не могла вспомнить что-то близкое к сердцу. Этого кобеля я вроде бы знала. Нет, я была уверена, что мы с ним были знакомы, но память продолжала стоять неприступной стеной, не подпуская меня к потаенным уголкам сознания. А внезапно приземлившийся в мою шерсть мокрый нос совсем сбил меня с толку. Я растерянно посмотрела на кобеля, словно он мог помочь мне с ответом, а затем грустно сказала:
- Тоже самое могу сказать и о тебе. Ужасное состояние, когда и знаешь, и не знаешь одновременно.
Выдох, с которым я выпустила все свои мысли, чтобы больше не мучить себе. Вновь кинула взгляд на кобеля, чтобы представится. Может имена помогут нам хоть что-то вспомнить?
- Я Данон, - усмехнувшись своему же имени, ответила я.
Теперь была очередь кобеля. Если сейчас его имя мне ничего не скажет, значит это очередное наваждение, и мне точно пора в психушку. Вспомнив про мнимого преследователя, я оглянулась на двери подъезда и пошевелила носом, чтобы попытаться уловить какой-нибудь запах. Ничего.
Почему-то в голове всплыли воспоминания. Когда я любила. Сильно любила. Как всегда беспокоилась, если долго не видела любимого. Как ревновала его к каждому столбу, охраняло от всех сук. То чувство, которое разливалось внутри живота при его взгляде. Как подкашивались лапы, когда он подходил вплотную. И как замирало сердце, когда его язык дотрагивался до моей шерсти. От приятных чувств я даже села на землю, чтобы не упасть, гонимая такими теплыми чувствами. Я закрыла глаза, вспоминая, как кусала любимого за уши, а потом виновато зарывалась своей белой мордой в его черную мускулистую шею. Его запах сводил с ума. Я глубоко вздохнула и резко открыла глаза. На секунду мне показался запах кобеля таким знакомым. Я прищурилась, снова шевеля носом. Сделала пару шагов навстречу, чтобы сократить расстояние и получше принюхаться. Шаг за шагом, метр за метром. Я стояла почти вплотную, нервно обыскивая носом все тело кобеля. И тут меня осенило. Все стало на свои места, все кусочки памяти соединились в один большой паззл, а пробелы заполнились нужным именем.
- Вави...лон? - практически шепотом спросила я, уставившись в глаза кобелю и ошарашенно глядя в эти бездонные омуты жестокости. Помнила его именно таким - злым, готовым порвать каждого, но, несмотря на это, таким милым. До безумия милым.

Как же это больно осознавать, какие страдания я причинила Вавилону  в прошлом. Тот день, когда мое сердце разрывалась на две части, когда я чувствовала его взгляд на себе, когда продолжала отдаляться от смысла моей жизни. Мне надо было уйти, перешагнув через свои чувства и привязанность к этому кобелю, но каждый последующий день я корила себя за этот глупый поступок. В тот день вместе с сердцем разрывалось мое «я». Вся гордость, все независимость, все остальное разлеталось к чертям собачьим, освобождая от оков неприступности. Все чувства и эмоции, которые я так хорошо прятала внутри себя все эти годы, вырвались наружу огромными ручьями слез, что обжигали мои щеки на ветру. Каждый шаг давался мне с таким трудом, что я устала уже через несколько секунд. Мне было интересно, будет ли Вавилон вспоминать меня завтра, послезавтра или в любой другой день в будущем. Мне безумно хотелось обернуться, посмотреть ему в глаза, но я понимала, что если сделаю это, то немедленно кинусь в объятия Вави и никуда не уйду. А этого я допустить не могла. И я ушла, не надеясь на его прощенье и желая никогда больше не встретиться с ним взглядом, потому что в этот момент возненавижу себя еще больше. А теперь, спустя этот проклятый год, я разбила все, о чем мечтала, за секунду и не думая. Но его слова. Они подействовали на меня, как мощный удар ножа, от которого я содрогнулась всем телом, а потом виновато опустила голову. Я чувствовала боль в сердце, но не ту, из-за которой бегут к кардиологу, а ту, которую ничего не излечит. Сейчас я чувствовала себя полным ничтожеством, не достойным жить, и сжалась от этого еще больше, пугливо сложив уши. Но Вавилон не дал мне возможности заниматься самобичеванием, прижав в углу своим телом. Стены предательски морозили спину. Передо мной стоял какой-то зверь, собравшийся вцепиться в глотку и оставить бездыханное белое тело здесь, в заброшенному подъезде, чтобы его никто никогда не нашел. Так мне и надо. Я заслужила это своими ужасными поступками, но  мне казалось, что даже этого было мало. Надо заставить меня мучится, чтобы я смогла искупить свою вину.
Ничего не происходило слишком долго, поэтому я решила, что все давно кончилось. Вот как это бывает, оказывается. Я открыла глаза в предвкушении, но не увидела ничего, кроме знакомого мне подъезда. Тихие шаги поднимающегося по лестнице Вавилона отдавались в моих ушах громче любого звука, а все тело содрогалось, когда кобель в очередной раз опускал лапу на бетонный пол. Мне хотелось завыть на месте, а потом резко выбежать на улицу и начать раздавать всем листовки, на которых было бы написано, какая же я дурра. Но вместо этого мой белый зад потащился вверх за Вавилоном. Мысли отбирались очень тщательно, чтобы нашлись те, которые смогли бы выразить все мои чувства, но ничего не подходила. Да, и вряд ли какие-нибудь слова могут описать мое состояние…
Я добралась до последней ступеньки и увидела Вавилона, который неподвижно лежал на полу и неотрывно смотрел в одну точку. Я остановилась, переводя дыхание перед самым сложным препятствием в моей жизни. Эти очертания морды кобеля были до боли родными, и я бы, наверное, смогла определить их из всех мордашек этого мира. Нет, не наверное. Точно смогла бы. Сожмурив глаза, я сделала первый шаг навстречу лежащему Вавилону. Идиотская улыбка застыла на моих губах, а глаза не выражали ничего, кроме сумасшедшего безумства. Казалось, из моей пасти вот-вот начнет литься пена, а я злобно засмеюсь. Но я лишь тихонько обошла Вави и легла перед его мордой, чуть соприкасаясь своим носом с его. Из глаз брызнули слезы, а из моего рта вырвалось лишь одно тихое слово:
- Прости…
И это было последней каплей моей бывшей неприступности, потому что после этого слова я стала говорить без умолку, сильно жмурясь и вызывая этим еще больше слез:
- Прости, прости, прости. Пожалуйста, прости. Прости, прости, прости…